Читать интересную книгу Все правые руки - Юрий Витальевич Яньшин

старенького «макарова», ибо обещанные в качестве зримого перехода на стандарты НАТО «беретты», так и не добрались до линии фронта, осев в столице у высшего офицерского состава. В благодарность за оказанную помощь, Стефан, пока Анна гладила рубашку и брюки, живописал ей разговор со своими родителями, опустив, правда, некоторые подробности. Его рассказ о разговоре с родителями она восприняла с большим энтузиазмом, а предложение провести вместе предстоящий отпуск в доме родителей жениха, инициированное ими, так и вовсе вызвали у нее восторг. Девочка по своей наивности посчитала, что подобные приглашения могут делаться только тем девушкам, в отношении которых нет никаких сомнений. Она была заранее уверена, что сможет произвести благоприятное впечатление на предков жениха, ведь недаром же она изучает актерское мастерство. Этой ночью Стефан Прокопчук спал безмятежным сном здорового и полного оптимизма человека. Ему снился луг и Ганна, с которой он мчался по высокой нескошенной еще траве, взявшись за руки.

А утром началась чехарда. Вместо объявленного визита высокого начальства, позвонили с КПП и сообщили, что подъехал тентованный грузовик с неизвестным грузом. Полковник дал разрешение на его пропуск к штабу бригады. Сам штаб бригады располагался в здании средней школы, которую закрыли еще осенью четырнадцатого из-за потенциальной близости к передовой стремительно приближающегося фронта, ибо шальные снаряды запросто могли влететь в классы. Подобная участь постигла не только эту школу. Из опасений за жизнь детей, в Волновахе закрыли все школы, и все ученики были вынуждены каждый день ездить на учебу в Трудовое и Новопавловку, что находились в десятке километров отсюда.

Когда грузовик подкатил к группе принаряженных ради встречи с начальством офицеров бригады, из его кузова вылезли какие-то непонятные личности, в неуставном «прикиде», больше похожие на волонтеров, чем на кадровых военных и не торопясь стали выгружать длинные ящики. Старший из «волонтеров», достав из кармана изрядно помятый листок бумаги, опытным взглядом вычленив из группы офицеров командира бригады полковника Гончарука, направился к нему:

– Пан полковник, – обратился он к старшему по званию без отдания чести, так как сам был без головного убора, – вот примите и распишитесь.

Полковник взял в руки мятую бумажку накладной и вчитался в ее содержимое.

– Противогазы?! Что за хрень?! На кой ляд нам твои противогазы?! Вы, там, в Киеве, что, совсем белены объелись? Нам нужны солдатские рационы, а не твои резинки! У людей от перловки уже животы пучит, а ты мне тут что привез?! – взъярился старый служака Олег Николаевич.

– Насчет рационов не было никаких распоряжений. Что мне начальство приказало доставить в расположение артдивизиона, то я и доставил, согласно указанной спецификации, – угрюмо ответил экспедитор, – так что, примите и распишитесь.

Полковник оглянулся на стоящих за спиной растерянных офицеров, как бы ища поддержки, но те сами пребывали в искреннем недоумении от происходящего.

– Ладно. Открывай. Посмотрим, что за противогазы ты нам тут привез, – ответил он после паузы.

Старший «волонтер», скривив в недовольстве широкий, как у лягушки рот, кивнул своим помощникам и те шустро начали ручными фомками отдирать верхние доски ящиков, которые против всех правил хранения были не заперты, а заколочены гвоздями. Офицеры, среди которых был и Прокопчук, с вялым любопытством подошли к первому «распакованному», таким образом, ящику. Подойдя поближе тихонько присвистнули. Изготовленные Бог знает, в каком лохматом году и еще столько же лет пролежавшие на каком-то складе, противогазы от длительного и неправильного хранения слежались, а резина потрескалась. Даже не беря их в руки можно было понять, что к применению они абсолютно не пригодны.

– Ты, чё привез?! – заорал полковник, поднимая от ящика белые от накатившего бешенства глаза и нацеливая их в «волонтера». – А ну мотай отсюда вместе со всей своей хурдой!

– Я не виноват, пан полковник, – попробовал бесполезно оправдаться тот, хотя все окружающие и без этого догадывались о его невиновности, – что мне выдали на складе, то и привез. Вскрывать и проверять содержимое нам запрещено специальным приказом.

Содержимое четырех других, тут же вскрытых ящиков было идентичным первому, как по спецификации, так и по качеству. Гончарук и без его слов понимал, что по большому счету, доставивший непригодные противогазы ни в чем не виноват. Однако ему ужасно хотелось выплеснуть на кого-нибудь из посторонних всю свою накипевшую злость за недоимки по содержанию личного состава, за устаревшую и малопригодную технику, за гнилье, называемое «солдатскими пайками», за боль от потери боевых соратников в этой непонятной войне. Очень хотелось. Но он боялся, что посторонние уши прибывших могут неправильно истолковать его возмущение, донести до верхов, и тогда его замучают эсбэушники на предмет распространения им панических и пораженческих настроений. Поэтому приходилось молчать, испепеляя прибывших волонтеров гневным взором. Отошедший в сторонку от основного места событий Прокопчук, нагнулся и поднял деревянную крышку одного из привезенных ящиков. Из нанесенной черной краской надписи, состоявшей из малопонятного неспециалисту набора букв и цифр, следовало, что в ящиках находились противогазы ШМС-41у образца 1955 года, изготовленные в 1960 году.

– Юбиляры, – буркнул лейтенант себе под нос, – как раз в этом году им будет по шестьдесят лет.

Старший экспедитор тоже не стал испытывать судьбу, настаивая на подписании передаточной накладной, а извинившись, отпросился отойти неподалеку, чтобы с кем-то, видимо начальством, переговорить. Ему никто не стал препятствовать. Все ждали развязки этой для всех неудобной ситуации, а еще объяснений от кого-нибудь, зачем же все-таки привезли эту рухлядь. Шептавшиеся за спиной полковника офицеры, дружно пришли к единому мнению о том, что у службы «бэспеки» наверное, появились сведения о возможном применении противником на этом участке фронта химического оружия, ибо с «этих москалей чего только не ожидать». Откровенно поговорив со своим руководством, о чем свидетельствовала бурная жестикуляция, экспедитор твердой походкой вернулся назад и приказал своим помощникам обратно загружать в машину злосчастный груз. На немое требование Гончарука все же прояснить вопрос о назначении груза, он поспешил ответить:

– Я человек маленький и мне ничего неизвестно. Однако меня заверили, что до обеда доставят исправную партию противогазов. Пока же мне поручено передать вам устный приказ от оперативного командования о незамедлительном инструктаже вами и вашими офицерами младшего и рядового состава на тему «безопасного обращения военнослужащих с боеприпасами, начиненными химическими, бактериологическими и радиологическими реагентами и их применением в боевых условиях». Больше мне добавить к этому нечего, – дернул он рукой к голове, как бы козыряя, но вовремя спохватился и не завершил начатого действия.

По его манерам и тому, как четко он выговаривал слова предстоящего инструктажа, было видно, что он не обычный гражданский, а как минимум – офицер, скрывающий зачем-то свое звание под личиной простого волонтера. Он уехал, так и не прояснив обстановки, а оставшиеся только и сделали, что в недоумении пожали плечами.

Стоявший рядом со Стефаном командир соседней батареи, долговязый и рябоватый лейтенант Галушко дернул его за рукав и тихонько спросил:

– У тебя случаем не осталось конспектов по обращению со спецбоеприпасами?

Он в отличие от Прокопчука заканчивал не львовскую военную академию, а киевский Национальный Университет Обороны и очень гордился этим, всякий раз подчеркивая, что имеет столичное военное образование, и в сокурсниках у него много сыновей высокопоставленных лиц, так что при случае ему ничего не стоит перевестись куда-нибудь поближе к Генштабу. И вот теперь этот зазнайка, робко заглядывая в глаза Стефана, просит у него конспекты. Смешно.

– Да какие там конспекты!? Ты, что, с Луны свалился?! – отмахнулся Прокопчук. – У нас вообще не было такого курса лекций. К чему? В Украине все равно нет таких боеприпасов. Я и противогаз-то надевал всего пару раз за всю учебу, когда совершали тренировочные марш-броски с полной выкладкой.

– Оно, конечно, все так, – почесал за ухом Галушко в задумчивости, – а на поверку получается, что все же они имеются.

– Не знаю, – пожал плечами уже в который раз Прокопчук. – Приказ отдали не нам, а полковнику, вот пусть он этим и озаботится. Посмотрим, что будет дальше.

Полковник не стал ничем таким озабочиваться, потому, как сам пребывал в состоянии ступора после визита «мутных личностей», как про себя назвал он волонтеров. Одно он понимал твердо – в высоких кабинетах Воздухофлотской46затевалось что-то непонятное и дурно